История Юлии Ивашиной, 30 лет, г. Курск
Диагноз: остеосаркома
Юлия борется с остеосаркомой уже на протяжении 9 лет и верит в свою победу
Вы можете связаться с Юлией лично, а ниже прочитать полную историю ее пути
Остеогенная саркома — саркома , злокачественные клетки которой происходят из костной ткани и продуцируют эту ткань. В некоторых из этих опухолей доминируют хондробластические или фибробластические компоненты. Рентгенологически подразделяется на остеолитическую, остеопластическую (склеротическую) и смешанную формы. Остеогенная саркома — чрезвычайно злокачественное новообразование. Возникая непосредственно из элементов кости, она характеризуется бурным течением и склонностью рано давать метастазы. Юлия борется с болезнью уже почти 10 лет.
- Самое главное что вы могли бы посоветовать заболевшим раком?
- Я бы хотела не посоветовать, а настоятельно рекомендовать как можно меньше себя жалеть . Обязательно обращаться к специалистам и приступать к лечению. Желательно проконсультироваться у нескольких онкологов. Если у вас возникают вопросы или сомнения, озвучивайте их. Это ваша жизнь и нужна она только вам. Знайте свои права и добивайтесь их.
- Самое главное что вы могли бы посоветовать заболевшим таким же диагнозом?
- Диагноз не приговор.
Полная история болезни:
Моя летопись берёт начало в 2011 году. В 21 год я уже была замужем и родила двоих детей. Сыну тогда было 4 года, дочери – год. В августе 2011 года у меня заболело левое плечо. Я не придавала этому значения до того момента, пока не смогла поднять кружку с чаем.
В сентябре пошла в районную поликлинику на приём к хирургу. Сделали рентген плеча. Выявили затемнение на плечевом суставе. Получила направление в областную больницу к травматологу. Травматолог после консультации назначил биопсию. В октябре провели биопсию и вынесли вердикт – доброкачественная гигантоклеточная опухоль.
Так как сустав был поражен, требовалась операция по его реконструкции. Суть этой операции заключалась в том, что у меня должны были взять часть ребра и приделать к плечевому суставу. Так мне объяснили врачи в травматологии. Операцию по квоте могли сделать в Москве в ЦИТО имени Приорова. После проведения биопсии я оставила все документы для оформления квоты в отделении травматологии и уехала домой. Меня должны были оповестить, когда всё оформят и можно будет ехать в Москву. Время шло, звонка не было... Примерно через месяц мы обратились в отделение травматологии, чтобы узнать, на каком этапе оформление документов. Мои документы искали два дня. Их просто закинули в дальний угол, забыли о них. Никто моей квотой не занимался. Сразу уточню, что я не тот человек, который рассчитывает на то, что ему кто-то что-то должен. На тот момент я следовала исключительно рекомендациям врачей.
- Самое главное что вы могли бы посоветовать заболевшим раком?
- Я бы хотела не посоветовать, а настоятельно рекомендовать как можно меньше себя жалеть . Обязательно обращаться к специалистам и приступать к лечению. Желательно проконсультироваться у нескольких онкологов. Если у вас возникают вопросы или сомнения, озвучивайте их. Это ваша жизнь и нужна она только вам. Знайте свои права и добивайтесь их.
- Самое главное что вы могли бы посоветовать заболевшим таким же диагнозом?
- Диагноз не приговор.
Полная история болезни:
Моя летопись берёт начало в 2011 году. В 21 год я уже была замужем и родила двоих детей. Сыну тогда было 4 года, дочери – год. В августе 2011 года у меня заболело левое плечо. Я не придавала этому значения до того момента, пока не смогла поднять кружку с чаем.
В сентябре пошла в районную поликлинику на приём к хирургу. Сделали рентген плеча. Выявили затемнение на плечевом суставе. Получила направление в областную больницу к травматологу. Травматолог после консультации назначил биопсию. В октябре провели биопсию и вынесли вердикт – доброкачественная гигантоклеточная опухоль.
Так как сустав был поражен, требовалась операция по его реконструкции. Суть этой операции заключалась в том, что у меня должны были взять часть ребра и приделать к плечевому суставу. Так мне объяснили врачи в травматологии. Операцию по квоте могли сделать в Москве в ЦИТО имени Приорова. После проведения биопсии я оставила все документы для оформления квоты в отделении травматологии и уехала домой. Меня должны были оповестить, когда всё оформят и можно будет ехать в Москву. Время шло, звонка не было... Примерно через месяц мы обратились в отделение травматологии, чтобы узнать, на каком этапе оформление документов. Мои документы искали два дня. Их просто закинули в дальний угол, забыли о них. Никто моей квотой не занимался. Сразу уточню, что я не тот человек, который рассчитывает на то, что ему кто-то что-то должен. На тот момент я следовала исключительно рекомендациям врачей.
Получив документы на руки, поехали с мужем в Минздрав нашей области оформлять квоту. Получили от ворот поворот, так как был конец ноября, а на приём мы могли попасть только в январе.
Тем временем моё плечо уже начало болеть и даже распухло. Всё, что у нас было, это адрес московской клиники. Купили билеты на поезд и поехали в ту клинику. Помню, было 19 декабря. Мы попали на приём к заведующему отделением костной патологии. Там мне сделали первое МРТ и сказали, что плечевой сустав разрушен опухолью, срочно нужно проводить эндопротезирование (замену плечевого сустава).
После Нового года, по их словам, я могла остаться без руки. Госпитализировать по квоте они меня уже не могли (да у меня её и не было), только платно. Сумма составляла 300 000 рублей. На госпитализацию меня согласились взять до 24 декабря. У нас было 5 дней на поиск денег. Эту драматическую линию опустим.
24 декабря провели эндопротезирование плечевого сустава. Две недели я пролежала в клинике. На Рождество выписали домой. Далее меня ожидал период реабилитации, поездки на консультацию раз в полтора месяца. Во время операции у меня взяли материал на биопсию и поставили уже другой диагноз – злокачественная гигантоклеточная опухоль. В тот момент я впервые напряглась, но «онкология» и прочие раковые термины были мне незнакомы.
После выписки из московской клиники порекомендовали встать на учёт у онколога для дальнейшего оформления группы инвалидности. И тут я начала узнавать, читать, кто такой онколог, что привело меня в ужас. Я не хотела понимать и принимать, что имею отношение к онкологии, тем более что московский врач (хирург, на минуточку, это не в его компетенции) уверял меня, что химиотерапия не нужна. После того как я встала на учёт у онколога по месту жительства, получила направление в областной онкодиспансер, чтобы встать на учёт и там (на тот момент это необходимо было для оформления группы инвалидности).
На консультации заведующая настоятельно рекомендовала мне пройти курс химиотерапии. Моя реакция была отрицательной, так как в Москве врач меня настроил на то, что химия мне не нужна (я не перекладываю ответственность на врача, но тогда я была человеком, не имеющим ничего общего с темой онкологии, и опиралась на его мнение). Я встала на учёт у онколога (для галочки, как я на тот момент думала), получила третью группу инвалидности и продолжила жить своей обычной жизнью. В декабре 2012 года (не самый удачный месяц для меня) в области плеча у меня появилось уплотнение. С этой проблемой я обратилась в онкодиспансер.
Обследования показали рецидив опухоли, лопатка попала под раздачу, в лёгких обнаружили метастазы. Я получила направление в РОНЦ имени Блохина, он же – Каширка. Там мне провели ещё одну биопсию и выявили остеосаркому с метастазами в лёгких. На первой же консультации меня проинформировали, что жить мне осталось пять лет, а руку придётся ампутировать. Но, прежде чем проводить оперативное вмешательство, нужно пройти курсы химиотерапии, чтобы максимально уменьшить опухоль. Весь 2013 и 2014 годы я ездила в Москву раз в два-три месяца на сеансы химиотерапии, которые не давали результатов. За эти два года я перенесла всё – от облысения до трёх эпизодов пневмоторакса. Сколько слёз было пролито в коридорах Каширки, надо измерять в стопках. Отношение врачей в Москве было не плохое и не хорошее, а просто наплевательское. Никто не был заинтересован в положительном результате лечения. В 2015 году я послала всех к чёрту и стала искать другие пути своего спасения. Но это уже совсем другая история…
Тем временем моё плечо уже начало болеть и даже распухло. Всё, что у нас было, это адрес московской клиники. Купили билеты на поезд и поехали в ту клинику. Помню, было 19 декабря. Мы попали на приём к заведующему отделением костной патологии. Там мне сделали первое МРТ и сказали, что плечевой сустав разрушен опухолью, срочно нужно проводить эндопротезирование (замену плечевого сустава).
После Нового года, по их словам, я могла остаться без руки. Госпитализировать по квоте они меня уже не могли (да у меня её и не было), только платно. Сумма составляла 300 000 рублей. На госпитализацию меня согласились взять до 24 декабря. У нас было 5 дней на поиск денег. Эту драматическую линию опустим.
24 декабря провели эндопротезирование плечевого сустава. Две недели я пролежала в клинике. На Рождество выписали домой. Далее меня ожидал период реабилитации, поездки на консультацию раз в полтора месяца. Во время операции у меня взяли материал на биопсию и поставили уже другой диагноз – злокачественная гигантоклеточная опухоль. В тот момент я впервые напряглась, но «онкология» и прочие раковые термины были мне незнакомы.
После выписки из московской клиники порекомендовали встать на учёт у онколога для дальнейшего оформления группы инвалидности. И тут я начала узнавать, читать, кто такой онколог, что привело меня в ужас. Я не хотела понимать и принимать, что имею отношение к онкологии, тем более что московский врач (хирург, на минуточку, это не в его компетенции) уверял меня, что химиотерапия не нужна. После того как я встала на учёт у онколога по месту жительства, получила направление в областной онкодиспансер, чтобы встать на учёт и там (на тот момент это необходимо было для оформления группы инвалидности).
На консультации заведующая настоятельно рекомендовала мне пройти курс химиотерапии. Моя реакция была отрицательной, так как в Москве врач меня настроил на то, что химия мне не нужна (я не перекладываю ответственность на врача, но тогда я была человеком, не имеющим ничего общего с темой онкологии, и опиралась на его мнение). Я встала на учёт у онколога (для галочки, как я на тот момент думала), получила третью группу инвалидности и продолжила жить своей обычной жизнью. В декабре 2012 года (не самый удачный месяц для меня) в области плеча у меня появилось уплотнение. С этой проблемой я обратилась в онкодиспансер.
Обследования показали рецидив опухоли, лопатка попала под раздачу, в лёгких обнаружили метастазы. Я получила направление в РОНЦ имени Блохина, он же – Каширка. Там мне провели ещё одну биопсию и выявили остеосаркому с метастазами в лёгких. На первой же консультации меня проинформировали, что жить мне осталось пять лет, а руку придётся ампутировать. Но, прежде чем проводить оперативное вмешательство, нужно пройти курсы химиотерапии, чтобы максимально уменьшить опухоль. Весь 2013 и 2014 годы я ездила в Москву раз в два-три месяца на сеансы химиотерапии, которые не давали результатов. За эти два года я перенесла всё – от облысения до трёх эпизодов пневмоторакса. Сколько слёз было пролито в коридорах Каширки, надо измерять в стопках. Отношение врачей в Москве было не плохое и не хорошее, а просто наплевательское. Никто не был заинтересован в положительном результате лечения. В 2015 году я послала всех к чёрту и стала искать другие пути своего спасения. Но это уже совсем другая история…
